Самозащита работником прав, свобод и законных интересов в трудовом праве России: отдельные проблемы и пути их решения

ВОЙТИ ЧЕРЕЗ СОЦ СЕТИ И ВЫ МОЖЕТЕ ЗАДАТЬ ВОПРОС ЮРИСТУ БЕСПЛАТНО

Консультация юриста в Москве 8(800)201-16-39
Консультация юриста в Курске - 8(4712)746-806
Регионы - 8-800-201-16-39

Институт самозащиты работниками их трудовых прав и свобод как форма защиты таких социальных прав человека и гражданина был впервые внедрён в Трудовой кодекс Российской Федерации от 30.12.2001 №197-ФЗ (ТК РФ) в рамках гл. 59. В действующей же редакции ТК РФ от 27.12.2018 институт самозащиты регулируется гл. 58 (при этом содержание норм указанных глав не претерпело существенных изменений за почти 20 лет существования кодифицированного акта о труде в РФ).

Стоит отметить, что правомерность и объективная необходимость закрепления исследуемой комплексной категории в отраслевом законодательстве (как в трудовом, так и в гражданском, уголовном, административном и т.д.) прямым образом проистекают из её конституционности. Так, ч. 2 ст. 45 Конституции РФ декларирует право человека и гражданина на защиту своих прав и свобод всеми средствами, не запрещёнными законом. Указанное положение нашло своё отражение и в нормах ТК РФ, ст. 352 которого содержит аналогичное указание на право человека и гражданина защищать свои трудовые права и свободы любыми позитивно не воспрещёнными способами. Однако вместе с тем в процессе функционирования и практического применения механизмов самозащиты в рамках трудового законодательства России наблюдается ряд актуальных проблем, ввиду очевидной динамичности развития и особой востребованности трудовых правоотношений в рамках жизнедеятельности современного общества существенно тормозящих деятельность их субъектов по упрочению стабильности и дальнейшему усовершенствованию механизма реализации базисного конституционного права на труд в РФ и, соответственно, предопределяющих тематику данного исследования.

Так, отсутствие на законодательном уровне легально урегулированного понятия самозащиты неизбежно приводит к различным и зачастую неоднозначным её трактовкам. К примеру, В.Р. Халиков указывает, что указанное определение существует в широком и узком смыслах, где в широком смысле это любые действия лица, обладающего субъективным правом, связанные с защитой данного права от нарушения, а в узком же, гражданско-правовом смысле – действия лица, направленные на пресечение нарушения и ликвидацию его последствий. По мнению же В.П. Грибанова, к мерам самозащиты относятся только фактические действия, направленные на охрану личных или имущественных прав и интересов управомоченных лиц, в том числе и действия в состоянии необходимой обороны и крайней необходимости. Также интересной представляется дефиниция самозащиты Н.Л. Лютова как самостоятельной законной деятельности работника, направленной на восстановление нарушенного права и (или) устранение препятствий в его реализации, без обращения в органы, уполномоченные на защиту трудовых прав.

В частности, возможной мерой в преодолении указанной лакуны представляется изменение наименования ст. 379 ТК РФ с «Формы самозащиты» на «Понятие и формы самозащиты». Следует отметить, что в научной литературе по вопросам действующего трудового права РФ высказываются различные варианты редакций указанной нормы, одним из вариантов формулировки ч. 1 которой может выступать следующая: «Самозащита – самостоятельные активные действия работника по охране своих трудовых прав и свобод при наличии их грубого нарушения, указанного в законе или ином нормативном правовом акте, содержащем нормы трудового права, без обращения или наряду с обращением в органы по контролю (надзору) за соблюдением трудового законодательства и иных нормативных правовых актов, содержащих нормы трудового права, либо в органы по рассмотрению индивидуальных трудовых споров» (при этом содержащаяся в действующей редакции нормы Кодекса ч. 1 станет ч. 2, а ч. 2 – ч. 3). По нашему мнению, в данном контексте наиболее верным и объективным подходом, вопреки крайней распространённости мнения об активном протекании указанных процессов, высказываемого рядом исследователей в области науки трудового права России, выступает обязательное включение в дефиницию самозащиты линии поведения работника в форме его бездействия в качестве преимущественной, что предопределяется прежде всего приостановкой работником действий, обусловленных его трудовым договором, как пассивной бездеятельностью, выступающей в качестве непосредственной и фундаментальной идеи института самозащиты в целом. Считаем, что в данной связи целесообразно выразить согласие с точкой зрения О.Б. Желтова, определяющего формами самозащиты как самостоятельные активные действия, так и пассивное бездействие работника.

Кроме того, анализ норм трудового права показывает, что самозащита возможна лишь при действительном наличии грубого нарушения трудовых прав работника, специально указанного в законе, и объективно возникшей необходимости его пресечения. Как таковое понятие грубого нарушения трудовых прав работника аналогичным образом не закреплено на законодательном уровне, нося на сегодняшний момент преимущественно субъективно-оценочный характер.

Безусловно, не вызывает сомнений тезис о базисном характере права работника на самозащиту, лежащего в основе правового регулирования трудовых отношений и имеющего принципиальную важность. Но в то же время на сегодняшний день право работника на самозащиту не входит в перечень принципов трудового права, предусмотренных в ст. 2 ТК РФ, хотя для иных форм защиты прав работников, предусмотренных ст. 352 Кодекса, есть соответствующий принцип, закреплённый ст. 2 ТК. Отсутствие у самозащиты как у одной из основных форм защиты трудовых прав принципа, на котором эта правовая конструкция должна развиваться, также вызывает, по мнению авторов, оправданное недоумение, являя собой очередной существенный пробел правового урегулирования механизма трудовой самозащиты.

Помимо уже упомянутых пробелов, действующее отечественное трудовое законодательство содержит в себе далеко не исчерпывающий перечень форм самозащиты работником своих трудовых прав и свобод. В данной связи, по нашему мнению, сужение понятия самозащиты за счёт включения в текст ТК РФ закрытого перечня единственно возможных способов её реализации является своеобразным ограничением трудовых прав работников, идущим вразрез и в определённой степени коллизирующим с уже упомянутыми ранее положениями ч. 2 ст. 45 Конституции РФ.

В исследуемом контексте правовым несовершенством также возможно считать недостаточную степень урегулированности механизма реализации права работника на отказ от работы в случае нарушения сроков выплаты заработной платы. Так, ни ст. 142, ни ст. 236 ТК РФ не проясняют фактов как самой необходимости оплаты времени вынужденной приостановки выполнения работником его трудовых обязанностей, так и об объёме указанных денежных выплат. Некоторые авторы считают, что этот период следует оплачивать как вынужденный простой (т.е. как период временной приостановки выполнения трудовых функций по экономическим, технологическим, техническим или организационным причинам) работника в зависимости от наличия в просрочке выплаты заработной платы вины работодателя – в соответствии со ст. 157 ТК РФ в размере двух третей среднего заработка (ч. 1 ст. 157 ТК) или двух третей тарифной ставки или оклада (ч. 2 ст. 157 ТК РФ). Другие же исследователи справедливо отмечают прямую обязанность работодателя по несению перед работником полной материальной ответственности в виде возмещения неполученного последним заработка (ст. 234 ТК РФ) ввиду незаконного лишения им работника возможности трудиться и прямого нарушения корреспондирующего ей положения о свободе труда, гарантированной российским законодательством. На сегодняшний день по данному вопросу чётко обозначилась позиция, сформированная Пленумом Верховного Суда РФ, согласно которой за незаконные действия работодатель должен полностью возместить имущественный вред, причинённый работнику, и выплатить неустойку, предусмотренную ст. 234 ТК РФ (более того, в рамках данной позиции также обозначается, что при рассмотрении спора об отказе работодателя выплатить работнику проценты (денежную компенсацию) за нарушение срока выплаты заработной платы в соответствии со ст. 236 ТК РФ суд вправе удовлетворить иск работника независимо от вины работодателя в задержке выплаты указанных сумм). При этом необходимо учитывать, что исходя из смысла нормы ст. 142 ТК РФ приостановление работы допускается не только в случае наличия вины работодателя в задержке выплаты заработной платы на срок более 15 дней, но и при отсутствии таковой. Указанная тенденция нашла яркое отражение в действующей судебной практике РФ по вопросам самозащиты работниками своих трудовых прав, свобод и законных интересов и возникающих в её рамках трудовых споров, что, в свою очередь, наглядно иллюстрируется решениями Бердюжского районного суда Тюменской области РФ от 30 июля 2018 г. по делу №2-89/2018, Левобережного районного суда г. Воронеж от 23 июля 2018 г. по делу №2-875/2018, Московского районного суда г. Санкт-Петербург от 24 июля 2018 г. по делу №2-3205/2018, Нижневартовского городского суда Ханты-Мансийского автономного округа – Югры от 24 июля 2018 г. по делу №2-3971/2018 и др.

Что же касается иных случаев отказа от работы, т.е. не связанных с невыплатой работнику заработной плате в срок более 15 дней, то в данном аспекте механизмы отказа практически полностью лишены должной правовой регламентации, что создаёт ряд сложностей при реализации работником права трудовой самозащиты в подобных ситуациях, выступая существенным юридико-техническим пробелом действующего трудового законодательства России.

Неоднозначной точкой зрения, высказываемой в юридической научной литературе касательно института самозащиты в РФ, выступает мнение о несоответствии ст. 142 ТК РФ положениям Основного закона РФ, запрещающим принудительный труд. Так, по мнению некоторых авторов, в формально-буквальном смысле п. 2 ст. 142 ТК официально легализирует принудительный труд, ликвидируя право трудовой самозащиты для отдельных категорий работников (а именно, для военнослужащих, лиц, осуществляющих аварийно-спасательные, поисково-спасательные и противопожарные работы, работы по предупреждению или ликвидации стихийных бедствий и чрезвычайных ситуаций, служащих правоохранительных органов, государственных гражданских служащих; работников организаций, непосредственно обслуживающих особо опасные виды производств и оборудования, а также для работников, непосредственно связанных с деятельностью по обеспечению жизнедеятельности населения: энергообеспечением, отоплением и тепло-, водо- и газоснабжением, связью, скорой и неотложной медицинской помощью). В данной связи считаем целесообразной правовую позицию Конституционного Суда РФ, изложенную в его определении от 02.03.2006 №60-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Сазонова Владимира Григорьевича на нарушение его конституционных прав положениями статей 124, 142 и 234 Трудового кодекса Российской Федерации». Так, КС РФ отмечает, что нормы ч. 2 ст. 142 ТК РФ сами по себе не создают возможность для привлечения работников к принудительному труду и не обеспечивают его выполнение угрозой применения наказания за отказ от него, а потому оснований для признания этих норм противоречащими ч. 2 ст. 37 Конституции РФ, запрещающей принудительный труд, не имеется, ибо федеральный законодатель, руководствуясь необходимостью защиты здоровья, прав и законных интересов населения, нормальная жизнедеятельность которого зависит, в частности, от бесперебойного обеспечения отоплением, энерго-, тепло-, водо- и газоснабжением, связью, скорой и неотложной медицинской помощью, был вправе не допускать приостановку работы в порядке реализации работниками их права на самозащиту своевременности и полноты выплаты заработной платы в организациях, перечисленных в абз. 5 ч. 2 ст. 142 ТК РФ. Кроме того, при анализе определения КС РФ от 02.03.2006 №60-О принципиально важным выступает положение о самозащите трудовых прав работника как дополнительном средстве правовой защиты специфическо-вспомогательного характера. В данном контексте подчёркивается право каждого работника из упомянутых выше категорий особой общественной важности, право на своевременную и полную выплату заработной платы которого было нарушено, на защиту своего права в комиссию по трудовым спорам, в суд либо в органы государственного надзора и контроля за соблюдением трудового законодательства. Следовательно, по нашему мнению, указанный симбиоз позиций как федерального законодателя, так и правоприменительных органов РФ в части известных ограничений социального трудового права работника на самозащиту выступает как вполне объективно оправданный.

Таким образом, подводя итоги, следует отметить, что институт самозащиты как составной элемент отрасли трудового права России, несмотря на ряд таких его достоинств, как способствование гораздо более оперативному разрешению трудовых конфликтных ситуаций, существенно меньшая степень затратности процесса восстановления нарушенных трудовых прав и наличие в нём возможности самостоятельного планирования и контроля мероприятий по осуществлению работником собственной самозащиты, требует должных доработки и структуризации в ряде его аспектов. Предложенные в рамках данного исследования меры по усовершенствованию федерального трудового законодательства в части упрощения механизма самозащиты работниками их трудовых прав, свобод и законных интересов с большой долей вероятности могут способствовать популяризации этого способа защиты вследствие упрочения его эффективности, достигаемого путём наиболее полного раскрытия упомянутых выше положительно перспективных его характеристик.

Ваше мнение?: 

Вход на сайт

CAPTCHA
Этот вопрос задается для того, чтобы выяснить, являетесь ли Вы человеком или представляете из себя автоматическую спам-рассылку.